Делай, что должно и будь, что будет
Название: Человек — это звучит гордо
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Жанр: антиутопия, приключения, романтика, драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: в мире с хорошо прописанными правилами жить просто и комфортно, но иногда так хочется нарушить... один разок...
1 частьledira.diary.ru/p210448179.htm
2 частьledira.diary.ru/p210504903.htm
3 частьledira.diary.ru/p210571798.htm
4 частьledira.diary.ru/p210700704.htm
5 частьledira.diary.ru/p210880042.htm
читать дальше***
Люси всегда была реалисткой, поэтому, когда схлынула первое опьянение страстью, задумалась о том, зачем Джейк так рисковал. Она продолжала выводить кончиками пальцев узоры на его груди, закручивая спиралями волоски и прислушиваясь к мерному биению его сердца.
— Джейк, но ты ведь приехал не за этим?
— М-м-м... — он поцеловал её в висок и прошептал: — На такое я и не смел надеяться...
— Но тогда...
— Нам надо договориться о защите... и о способах связи... для экстренных случаев.
— Мы... больше не увидимся? — Люси замерла от ужаса.
— Не говори так... — Джейк прижал её к себе, начиная целовать. — Надо просто выждать время... забывается всё... скандал стихнет...
Как же Люси хотела верить в то, что всё так и будет!
— Нас задержали на проверке... а ещё... у Лаймы из машины исчезло её боа...
Джейк замер, зажмуриваясь, а потом быстро заговорил:
— Ничего страшного... вы с Лаймой просто хотели весело встретить Новый год... вместе... Выпили чуть больше нормы, это бывает, и познакомились на улице с двумя представителями родственного вида. Вы не знали ни кто мы...
— Но мы же с тобой встречались на конференции...
— Чёрт! Хорошо... встречались, ты меня узнала и поэтому согласилась вместе выпить. А потом мы просто шатались по улицам и дурачились...
— Ты про поцелуи?
— Да.
— Кто нас снял?
— Снимали меня. Странно, что не потребовали выкупить скандальные фотографии... но это можно объяснить... понимаешь, мой отец... только из-за него нас пока не трогают... так вот — это просто рычаг давления на него... он слишком ко мне привязан... я... я рос дома...
Признание заставило Джейка зажмуриться и сжать кулаки.
— Все росли дома, — мягко заметила Люси.
— Я не знал интерната, — выдохнул Джейк. — Сначала я подумал, что ты тоже... но понял, что ошибся...
— Это же... невозможно.
— Как видишь, бывают исключения. Отец занимает пост в правительстве, поэтому и закрывали глаза... и библиотека у нас сохранилась тоже поэтому...
Теперь Люси стало понятно, откуда у Джейка запрещённые книги... вовсе это не клад и не мистическая «заброшенная библиотека», о которой шептались перед сном в интернате. Тогда говорили, что за право почитать берётся только одна плата — кровь... какая дешёвка!
— Ты не представляешь, как я им всегда восхищался, и я никогда раньше его не подводил... как сейчас...
— Ты жалеешь? — во рту стало кисло, а в горле пересохло.
Джейк вздохнул:
— Мне жаль, что я его подвёл, но я не жалею... ни о чём. И если бы повернуть время вспять, я бы вновь поступил так же... хотя... нет! Я был бы гораздо осмотрительнее и хитрее, потому что мысль о том, что я не знаю, когда снова увижу тебя — невыносима!
Люси спрятала лицо на груди Джейка, а он принялся перебирать её волосы, массируя затылок.
— Сейчас отец делает всё возможное, чтобы замять эту историю, и мне пришлось пообещать, что я не дам больше повода для сплетен...
— А вместо этого ты приехал ко мне...
Джейк тяжело вздохнул:
— Я — обманщик... но я просто не мог отказаться от встречи с тобой. Когда Дэн придумал, как можно это провернуть, я повёл себя как последний ублюдок... и поехал вместо него. Надеюсь, он когда-нибудь простит... в общем, я хотел сказать, что ты смело можешь всё валить на меня — я точно смогу выкрутиться...
— Меня никто ни о чём не спрашивал...
— Будем надеяться, что и не спросят... но если вдруг что... ты помнишь?
— Встретились на улице, выпили, дурачились?
— Именно в таком порядке, — улыбнулся Джейк. — И ничего больше не было...
— Как скажешь...
— Только не старайся меня выгородить! Помни — со мной не случиться ничего страшного, поэтому вали всё на меня: вёл себя вызывающе... невоспитанно... нагло...
Пальцы Джейка покружили около уха Люси, мимолётно огладили шею и замерли, накрыв грудь.
— М-м-м... в это нетрудно поверить... — Люси заскользила рукой по плоскому животу, опускаясь всё ниже и ниже.
Джейк гортанно застонал, когда она задела ладонью его член и толкнулся навстречу ласкающей руке.
— Издержки индивидуального воспитания... — пробормотал он, укладывая Люси на себя и принимаясь целовать: — Я просто нуждаюсь в твёрдой руке... так... да... ещё...
Люси уже научилась понимать, какие прикосновения ему наиболее приятны, и теряла голову оттого, как Джейк выражал свой восторг. Конечно же, одних прикосновений тут же стало катастрофически мало, тем более что о следующей встрече можно было только мечтать...
Потом они снова расслабленно целовались, и Люси старалась не прислушиваться к противному тиканью часов, которые словно намекали, что время на исходе.
— Габриэлла Биннс.
— Что? — встрепенулась Люси.
— Её зовут Габриэлла Бинс.
— Кого?
— Женщину, которая будет передавать письма. Она живёт в Варгасе, и ей далеко за восемьдесят.
— Но... как?
— Вы познакомились с ней, когда отмечали Новый год, обменялись адресами и пообещали писать. Но из-за последних событий ты забыла об этом уговоре. А Габриэлла очень одинока, поэтому решила написать тебе сама.
— И что?
— Когда ты получишь от неё письмо, ты можешь даже забыть его на службе, и уж точно расскажешь об этой милой старушке. Главное, чтобы ты не забыла после подержать его над пламенем свечи.
— И что случится?
— Увидишь, — улыбнулся Джейк. — И я уверен, что для ответа тебе обязательно понадобиться молоко...
— И если я напишу письмо для тебя, то...
— Она мне его передаст. Что бы ни случилось. И твоя переписка со старой женщиной не будет вызывать подозрений...
Отчего-то сразу стало легче дышать.
***
Люси казалось, что стоит им вылезти из постели, как всё немедленно изменится... и точно не в лучшую сторону. И в то же время она понимала, что их время подходит к концу.
— Джейк, а как тебе удалось... это провернуть?
— Некоторые вещи тебе лучше не знать. Считай, что я заплатил.
— И дорого? — встревожилась Люси.
— Ты дороже...
Джейк снова прижал её к себе, будто она собиралась вырваться... наивный. Они опять начали целоваться, хоть уже и без прежней сжигающей дотла страсти — её сменила тихая нежность, и это было не менее удивительно. Люси никогда не думала, что сможет настолько захотеть раствориться в другом человеке. Мысли о неминуемом и скором расставании приносили физическую боль. Люси даже подумала, что легче бы было сейчас умереть, будучи совершенно счастливой, чем жить, не зная, когда в следующий раз удастся увидеть друг друга. Она тут же обругала себя за такое упадническое настроение — возможность для встречи всегда можно найти, и Джейк тому яркое доказательство.
— Знаешь, а я уже начинаю любить Габриэллу Бинс. По-моему, она отличная старушка, — улыбнулась Люси.
— Ты даже не представляешь, насколько...
Постель всё-таки пришлось оставить — Люси хотелось покормить Джейка, который просто обязан быть голодным, — да и Лайма должна была скоро появиться. Конечно, подругу трудно было чем-то смутить, но в этой ситуации скорее было неловко самой Люси: выставлять отношения на публику она точно не собиралась. Даже если это подруга...
На кухне Люси только успела подойти к плите, как Джейк прижался к её спине и замер, устраивая голову у неё на плече. Так их и застала Лайма, которая вихрем влетела в квартиру. Увидев Джейка, она мгновенно остановилась и ошарашено уставилась на него:
— А ты крут! Такого я даже представить не могла... а я-то волнуюсь, как вы, бедолаги, в холодной машине... на стоянке...
— Я придумала кое-что получше, — выглянула из-за Джейка Люси.
— Ты?! — Лайма налила в стакан воду и выпила одним глотком. — Серьезно? Ты же всегда говорила, что правила нужны для удобной и спокойной жизни, и их нарушают только идиоты.
Джейк с интересом взглянул на Люси, но она только невозмутимо повела плечом:
— Не всем нужен покой.
— Но ты же раньше всегда... — начала Лайма, очень любившая поспорить и указать оппоненту на ошибки.
— Раньше! — отрезала Люси. — Теперь нет.
Во взгляде Лаймы промелькнуло восхищение, которое она быстро скрыла за обычной язвительностью.
— Чего только не бывает... даже чудеса случаются.
Люси хотела достойно ответить, но Джейк отвлёк её, отняв чайник и поцеловав в ладонь. Лёгкой зависти во взгляде Лаймы хватило, чтобы почувствовать себя отмщённой, а Джейк принялся заваривать чай, хозяйничая на чужой кухне, как дома. В холодильнике не оказалось никакой серьёзной еды, только закуски, но Джейк заверил, что сыр с мёдом и орехами — его самое любимое блюдо к чаю... вместе с яблоком, нарезанным тонкими ломтиками. Беседа за столом протекала непринуждённо, словно они частенько так собирались, чтобы попить чай. Даже агрессивное кокетство Лаймы не раздражало, быть может, потому, что Джейк совершенно равнодушно реагировал на её чары, и она очень быстро прекратила облизывать губы и смеяться, запрокидывая голову, чтобы продемонстрировать безупречную шею.
Провожать Джейка Люси пошла сама. Он без возражений надел парик и дал накрасить себе губы. Лайма лишь поцокала языком, выражая восхищение, и пожелала удачи.
До стоянки они дошли без приключений, встретив только подслеповатую соседку. Наверное, эта была та самая удача. Люси изо всех сил старалась не расплакаться, но всё равно предательские слёзы нет-нет да срывались вниз. На стоянке тоже никого не было — все уже вернулись по домам, и никому и в голову не приходило задерживаться здесь дольше необходимого.
— Люси... — Джейк обнял её за плечи и прижал к себе. — Я обязательно вернусь к тебе, но я не знаю, когда... просто жди! Всё будет хорошо.
Будет... обязательно будет! Сейчас, как никогда прежде, Люси хотела верить в сказки. В любые: глупые, волшебные, неправдоподобные... но только чтобы со счастливым концом. Жаль, что жизнь — не сказка. Они целовались отчаянно и самозабвенно, наплевав на все нормы, правила и порядки. И у этого поцелуя был горький привкус обречённости. Джейк зажмурился и замер, задерживая дыханье, и Люси поняла, что время их встречи вышло. Как же ей хотелось завыть в голос, зарыдать и броситься Джейку на шею в глупой попытке удержать, но вместо этого она смотрела, как он выкатывает из-за огромного «Маршала» черного «Ягуара» с посеребрённой выхлопной трубой и потёртым кожаным сиденьем.
— Всё будет хорошо, Люси. Жди! — он бросил ей парик и, вытерев остатки помады тыльной стороной ладони, вскинул руку в победном жесте: — Я вернусь!
Рёв двигателя уже давно стих, а Люси всё никак не могла отойти от кирпичной стены, цепляясь за неё, чтобы выстоять и не опуститься на колени, как того хотелось. Она будет ждать... будет непременно, только вот разум упорно отказывался верить в хорошее, а безупречная фантазия давала сбой, не представляя, чем хорошим это всё может закончиться. Домой она вернулась, не помня как, и, отперев дверь, долго стояла в прихожей, пытаясь унять слёзы. Лайма, наверное, услышала скрежет ключа, потому что вышла, не дожидаясь, пока Люси решиться идти дальше. Она крепко обняла её и, прижимая к себе, прошептала:
— Как же я тебе завидую!
***
Люси казалось, что должно хватить одного взгляда, чтобы понять, насколько её изменило произошедшее. Тем удивительнее было то, что абсолютно никто ничего не замечал: ни на следующий день на службе, ни встреченные у дома соседки. Даже продавщица магазина, которая всегда находила время, чтобы поболтать с Люси, ничего не сказала. Неужели они не видят? Сама Люси была уверена, что заметила бы разницу, если бы речь шла о любой соседке. Хотя... глазастая соседская девочка при встрече хитро улыбалась, и начинало казаться, что она всё поняла. Обнадёживало только то, что для полиции нравов ребёнок — не свидетель.
— А где твоя подружка? — в карих глазах девочки искрилось любопытство.
— Лайма? — Люси продолжала надеяться, что её подругу можно не запомнить.
— Нет, другая... с которой любовь...
— Её зовут Лайма, — Люси показалось, что её голос дрогнул.
— Тоже Лайма? — девчонка забавно округлила глаза.
— Она одна Лайма.
— Не-а! Их две! Я же видела... и вы целовались... — она понизила голос до шёпота: — Это называется измена?
Люси тяжело вздохнула:
— Нет. Это называется любовь.
— Понятно... — девчонка подошла поближе и вскарабкалась на подоконнике, явно собираясь продолжить разговор.
Надо было бы всё это прекратить, но у Люси не оказалось сил, чтобы просто уйти. Она сама не понимала, чего больше хочет — убедиться, что её тайна никому не известна, или поговорить о Джейке... пусть и так. Хотя можно попробовать ещё убедить ребёнка молчать об увиденном...
— Ты хочешь узнать что-то ещё? — осторожно поинтересовалась Люси.
— Да, — девочка серьёзно кивнула. — А когда любовь, измен не бывает?
— Наверное, нет...
— Ты не зна-а-аешь?
— Я не уверена.
— Моя мама ушла от второй мамы из-за измены... она её теперь ненавидит... а она мне конфеты приносит, когда никто не видит, — девочка печально вздохнула. — Я скучаю по ней...
— А мама не разрешает вам встречаться?
— Нет, — она сердито нахмурилась: — Ненавижу измены!
Люси легко смогла представить себя на месте мамы этой девочки, потому что от мыслей, что Джейк может быть с кем-то другим, не только портилось настроение, но и появлялись фантазии об убийстве соперницы или соперника, от которых теплело в груди и выравнивалось сбившееся дыханье. И она бы тогда точно не позволила своей дочери...
— Я тоже! — выдохнула Люси. Тему надо было срочно менять. — А тебя как зовут?
— Виктория... в честь победы.
— Над чем? — рассеянно поинтересовалась Люси, всё ещё переживая воображаемую измену Джейка.
— Над всем. В честь победы над всем... а ты же Люси?
— Да... это я.
— Приятно было познакомиться, — девочка улыбнулась и свистящим шёпотом добавила: — И поболтать.
Оказалось, у неё нет двух передних зубов... такая смешная...
Люси зашла домой и, почувствовав, что не держат ноги, упала на кровать. Надо было взглянуть правде в глаза — депрессия, от которой постоянно предостерегала Лайма, всё-таки до неё добралась. Апатия... отсутствие аппетита... внезапное желание поплакать... но к психотерапевту она всё равно не пойдёт! А то потом не отмоешься... Лайму же после такого визита отстранили от работы с «живым материалом»... что поделать, если существуют жёсткие циркуляры, предписывающие «порядок реакции на жалобу»? Люси достала книгу и попыталась сосредоточиться на чтении. Получалось отвратительно, и не было спасения от тоскливых мыслей. Скорее бы пришла Лайма.
— Привет, крошка! Всё киснешь?
— Развлекаюсь... — буркнула Люси.
Настроение стало ещё хуже, потому что видеть жизнерадостную Лайму оказалось невыносимо. Она разве не скучает по Дэну и не думает о том, чем он занимается?
— Ты чего это? Что-то случилось?
— Всё хорошо...
— Пойдём чай пить: я пироженки купила.
— Нет аппетита.
— Твои любимые... миндальные, у мадам Пинс... — искушающе понизила голос Лайма.
— Всё равно не хочу.
— А ты случайно не заболела?
— Случайно, нет. Ты мне мешаешь читать, — Люси больше всего хотелось остаться одной.
Лайма ушла на кухню, где принялась нарочито громко шуршать и стучать посудой, действуя на нервы. Люси зажала уши ладонями и, устроив книгу на коленях, попыталась продраться через знакомые буквы. Однако вместо ожидаемого эффекта успокоения её начали одолевать ревнивые мысли о Джейке. Где он сейчас? С кем? Да и вообще... чем расплатился за прошлый визит и с кем...
— А я сегодня видела Ральфа! — прокричала из кухни Лайма.
— Не понимаю, почему мне это должно быть интересно...
— Он спрашивал про тебя, и передавал привет.
— Надеюсь, ты посоветовала, куда ему засунуть этот привет?
— Невоспитанная девчонка! — Лайма снова заглянула в комнату. — Он приглашает нас с тобой в ресторан. Завтра вечером.
— Зачем?
— Ему нравится наше общество.
Люси ощутила, как по спине пробежал неприятный холодок.
— Может, без меня?
— Чего это? — искренне удивилась Лайма. — Он же забавный...
— Меня тошнит от его забав. Я до сих пор с ужасом представляю, что стало с теми молодыми мамашами-идиотками.
— Брось! — отмахнулась Лайма. — Побеседовали пару-тройку раз, объяснили, что это нехорошо, и отпустили восвояси.
— А дети?
— А дети вырастут! Как все! Не лучше и не хуже других.
Люси стало очень обидно.
— А ты знаешь, что не случилось бы ничего страшного? Может, наоборот, стало бы больше счастливых людей? Тебе не приходило в голову, что можно и по-другому?
— Заткнись! — Лайма смерила Люси злым взглядом и выразительно оглядела решётку вентиляции, намекая на прослушивание.
— Кому мы нужны?
— Успокойся и замолчи!
Но успокаиваться и молчать — последнее, чего хотела Люси. Она отшвырнула в сторону книгу, не задумываясь о помявшихся страницах, и помчалась за ушедшей Лаймой. О! Ей было что сказать.
— В близких отношениях между родителями и детьми нет ничего отвратительного! Нет! И животного тоже нет! Ты знаешь, что Джейк...
Люси понимала, что нарушила табу, но это же не повод хватать её и зажимать рот рукой? Конечно, она её укусила! А когда Лайма надавала пощёчин, советуя прийти в чувство, наконец-то дала волю слезам. Всё было просто отвратительно... и Люси ещё никогда не было так себя жалко...
***
Депрессия накрыла Люси, как пуховое одеяло, мягко и надёжно, не оставляя никаких шансов выбраться — ей просто не хотелось. Она лелеяла свою хандру, придумывая новые и новые причины, чтобы как можно реже выбираться из кровати, и если бы не дурацкая работа, то, наверное, впала бы в спячку. Спать ей хотелось постоянно, и она даже иногда закрывалась в своём кабинете, сворачивала пальто и дремала, устроив на нём голову.
Люси снился Джейк... задумчивый, улыбающийся, серьёзный, грустный, тревожный... и при этом любящий её... всегда-всегда. И во снах им никогда не надо было расставаться больше, чем на несколько часов. Наверное, поэтому все книги, которые теперь тесно ассоциировались с ним, рождали бурю разнообразных эмоций и часто читались через пелену слёз. Люси вообще стала очень плаксивой, и когда она принялась рыдать над задушенной Селли птичкой, Лайма не выдержала:
— Твой ПМС затянулся! Сколько можно?!
Люси взглянула на календарь и зарыдала громче, теперь уже из-за жалости к себе:
— У меня от тоски даже цикл нарушился...
Лайма замерла, а потом по-кошачьи бесцеремонно забралась на кровать Люси и, тревожно глядя на неё, вытащила из-под одеяла и поволокла в ванную. Там она включила воду и зашептала:
— Вы предохранялись?
— В смысле? — не поняла Люси.
— Так... — Лайма побледнела. — Только не говори мне, что ты нуб в вопросах беременности.
— С ума сошла? Забыла, где я работаю?
— В Репродуктивном Центре можно работать, и не задумываясь о контрацепции... колбочки, пробирки, цитограммы — всё стерильно.
До Люси начал доходить смысл сказанного Лаймой.
— Но это же противоестественно!
— Да ну! А в твоих книгах беременели тоже под присмотром бригады медиков?
— Это же просто... истории...
Лайма лишь выразительно приподняла бровь. Ещё бы! Пару месяцев назад, когда зашла речь о книжных историях, Люси доказывала жизненность описываемого... но такого просто не может быть! Оказывается, последние слова Люси шептала, прикрывая ладонью рот. Она вдруг почувствовала невероятную слабость и присела на бортик ванной, глядя, как изгибаются ярко-красные губы Лаймы, выплёвывая фатальное:
— Почему же не может?
Люси вдруг затошнило, и головная боль тяжестью осела в затылке и сдавила виски.
— Может, всё-таки обойдётся?
— Может, и обойдётся... сможешь достать тест?
— Да... но это глупость какая-то... так не бывает!
Лайма просто обняла её за плечи и прижала к себе:
— Не затягивай. Если всё-таки да, то нам надо будет решить, что с этим делать.
Спала Люси плохо, отчего наутро выглядела, как больная сова: круги под глазами делали тоскливый взгляд птичьим, а волосы напоминали всклокоченные перья. Конечно же, шефиня захотела её увидеть именно в это утро.
— Плохо выглядишь, деточка, — рассеянно сказала она.
— Никак не могу понять, в чём я ошибаюсь, — выдала Люси заранее заготовленный ответ.
— Не бережёшь ты себя... а на завтра у тебя назначена съёмка для «Голоса разума».
Сердце Люси на миг замерло, чтобы потом забиться от безумной надежды увидеть Джейка. Она почувствовала, что краснеет.
— Я завтра постараюсь... — залепетала она.
— Уж постарайся. Ты понравилась читателям, и редакцию забросали письмами... я дам тебе опросник... — шефиня опустила очки на кончик носа и принялась перебирать бумаги на столе. — Где же он? Ах, да... Леонела, принеси мне тот лист!
Люси показалось, что шефиня подмигнула селектору. «Тот лист»... надо же! Леонела принесла тоненькую белую папку и положила её на начальственный стол. Листков в папке было больше одного... это что, надо выучить?
— Ознакомься, дорогая. Твоим интервью заинтересовались там, — шефиня выразительно подняла взгляд, — поэтому, кроме вопросов, имиджмейкеры компании поработали над ответами, которые подходят образу молодого учёного.
В общем-то, это была обычная практика, но Люси никогда не нравилось говорить по написанному кем-то: однажды на конференции она забыла слова и почувствовала себя полной идиоткой. Но кто бы ей позволил нарушить правила игры?
— Я всё сделаю, — Люси вымученно улыбнулась.
— Я даже не сомневаюсь, но мне бы хотелось, чтобы ты привела себя в порядок и посетила салон. Считай это приказом.
— Когда?
— Уйдёшь после обеда. Всё успеешь.
Успеть, действительно, надо было всё, и в первую очередь добыть этот чёртов тест. Впрочем, Люси везло. Она придумала предлог, чтобы навестить лабораторию, и даже довольно легко отвлекла лаборантку, чьего имени никак не могла запомнить. Тесты никогда не были материалами строгой отчётности, поэтому хранились в обычном шкафу, ключ из которого всегда торчал в замке. Хватило всего пары мгновений, чтобы из пачки тестов вытащить три и, быстро сунув их в карман, закрыть шкаф. Сердце, правда, колотилось, как ненормальное, но это была такая мелочь... теперь можно и в салон!
Вечером посвежевшая и похорошевшая Люси — так, по крайней мере, считала Лайма — с ужасом пялилась на результаты теста, понимая, что произошла катастрофа.
— Но как?!
Лайма только намекающе приподняла бровь, а Люси от отчаяния швырнула в стену любимую кружку, некстати оказавшуюся под рукой. Ей надо было выговориться, и лучше ванной комнаты в квартире не было места. Люси без слов отправилась в «переговорную», а Лайма пошла следом. Всё-таки она соображала быстро и хорошо.
— Что будем делать?
Подруги сидели бок о бок на бортике ванной. Люси уныло смотрела в зеркало, наблюдая за Лаймой, которая, когда думала, становилась очень подвижной. Она кусала ногти, грызла кончики волос, чесала нос и бровь, закатывала глаза, а потом сводила их к носу.
— Значит, так... нам нужен врач.
— Зачем?
— Твой плод не лабораторного происхождения и, стало быть, не вписывается в программу здорового потомства...
— Но он здоров!
— Где результаты генетической совместимости родителей? Где карта наследственных признаков? Где номер правительственной программы?
Люси зажмурилась. Отрицать очевидное она не могла, но можно было хотя бы оттянуть время принятия решения.
— Давай отложим решение до завтра?
— А почему не на неделю? — фыркнула Лайма.
— Завтра я увижу Джейка...
***
У катастрофы был вкус зелёного чая и сладковатый запах фруктов... ну и, конечно, мятных успокаивающих капель — куда же без них?
— Он не пришёл? — который раз спрашивала Лайма.
— Нет! Пришёл, но не он...
— Но почему?
Если бы Люси знала... для неё было огромным потрясением, когда в холле к ней подошла неприятная девица и представилась корреспондентом «Голоса Разума». Люси от удивления чуть не спросила, где Джейк, но вовремя прикусила язык. Тут же подошла вторая девица и принялась тараторить, чтобы Люси не волновалась, и что всё будет хорошо. Она и оказалась репортёром. Люси завели в небольшую комнату, где уже было всё готово для съёмки. Она заученно отвечала на вопросы, повинуясь правилам игры, и улыбалась, когда просили.
По ощущениям Люси съёмка закончилась только к вечеру, однако часы показывали, что прошёл всего час, заставляя усомниться в своей точности. Очень хотелось пить и умыться, но когда Люси услышала: «Шеф будет недоволен», уйти она уже не могла.
— Ой, а скажите, ваш шеф тот самый Джейк Селливан? — она даже пальцы скрестила, чтобы её посчитали просто восторженной дурочкой.
Девицы переглянулись, а потом та из них, что была репортёром, с интересом уставилась на Люси:
— А скажите, это правда, что он лично вас снимал?
— Да... а что...
— Теперь он так редко берёт в руки камеру, что это удивительно.
— А...
— Вам удалось с ним поговорить?
Девица, наверное, была хорошим репортёром: она не давала Люси вставить слово, кроме как подтвердить или отвергнуть её предположения, а вопросы сыпались из неё как из рога изобилия.
— Вам он понравился?
Стоп! Разговаривать на личные темы Люси точно не собиралась и, перехватив инициативу, ответила заученной фразой из интервью про их любовь с Лаймой, «горячую, как пламя и вечную, как небо». Девица заткнулась, и в её взгляде мелькнула тень уважения. Пользуясь мгновением передышки, Люси решительно отодвинула своих интервьюеров и покинула комнату, сжимая губы от злости на саму себя — она чуть было не подставилась сама и не утянула за собой Джейка. Теперь она почти не сомневалась, что девицы, если даже и служили в «Голосе Разума», зарплату получали в Синем доме.
До вечера Люси продержалась исключительно на упрямстве и злости, вспышки которой заставляли сжиматься зубы так, что к вечеру заболели челюсти. Хорошо, что Лайма была дома и молча потянула её на кухню, где уже заварила чай и накапала успокоительного в маленькую рюмку. Сначала показалось, что успокоительное действует, а потом Лайма просто сунула в руки большую кружку с чаем и подтолкнула Люси в сторону ванной, где внимательно выслушала рассказ о съёмке.
— Почему не появился Джейк? — Лайма ритмично барабанила пальцами по бортику ванной. — А что он тебе пишет?
— Откуда...
— Пишет, значит, — довольно усмехнулась Лайма. — Прости, но я верила, что вы найдёте способ.
Вот ведь зараза! Но злиться на Лайму всё равно не получалось, а та деловито продолжила:
— Надеюсь, ты сжигаешь письма, иначе...
Письма Люси не сжигала, сентиментально перечитывая их на ночь, все два, но сейчас ей действительно стало страшно. Нашла, когда расслабляться под одеялом! Она решительно вышла из ванной и достала из-под матраса аккуратно сложенные листки, которые бросила в стоящую на тумбочке вазочку и, внутренне содрогаясь, поднесла зажигалку. Вжик! И все её мечты и фантазии подёрнулись пеплом. Так было надо! Лайма сунула в ладонь какую-то рюмку, и от запаха мяты стало больно дышать.
— Пей!
Люси осушила рюмку и, закусив губу, вернулась в ванную. Они ещё не договорили.
— Что ты собираешься делать? — Лайма выглядела гораздо бледнее, чем обычно, но была спокойна.
— Ничего.
— В каком смысле?
— Ты поняла.
— Но это же... безумие!
— Пусть.
— Это ты сейчас так говоришь, но через несколько месяцев твоего состояния будет не скрыть... и ребёнок... это же не котёнок!
Люси сжала пальцами виски и устало взглянула на подругу. Она могла только согласиться:
— Не котёнок.
— Ты понимаешь, что это преступление?
— Понимаю.
— Это немыслимо! — небрежным жестом Лайма взлохматила свои волосы и тихо сказала: — Есть другой выход.
— Возможно...
— Точно есть... четыре года назад я попадала в такую ситуацию.
Люси потрясённо выдохнула.
— И молчала?!
— Я не могла... ты бы тогда точно не поняла... а я понимаю! И я знаю, что ты сейчас чувствуешь! И ты не представляешь, чего мне стоило найти нужного человека! это было... — Лайма задохнулась и замолчала.
Люси обняла подругу, прижимая к плечу её голову:
— Дурочка... бедная моя дурочка... я бы поняла... подумала бы и поняла... и тебе не было бы так...
Лайма дёрнула плечом и тихо прошептала:
— Если бы я тебе рассказала, то ты бы точно не попала во всё это... но я-то так встряла только потому, что напилась и забыла о контрацепции... мне и в голову не приходило, что ты можешь о таком не думать... ты же такая предусмотрительная... и благоразумная... и не напиваешься...
Лайма почему-то всегда считала себя старшей и ответственной за жизнь Люси — что в детстве, что сейчас, и даже не возникало мысли, что может быть иначе... вот только эти взаимные признания сделали их внезапно равными, и Люси поняла, это будет только её решение... а ещё, что Лайма поддержит её в любом случае. Почему-то от этого стало чуть легче.
— Я не жалею ни о чём: ни о том, что у меня было с Джейком, ни о том... что так вышло, — голос Люси дрожал, но сознание было совершенно ясным. — И я хочу сама распоряжаться своим телом!
— А я о чём? — Лайма высвободилась от объятий.— Я отведу тебя к врачу... и, может быть, получиться обойтись только фармакологическими методами. Я просто долго искала и затянула...
— Нет! — Люси покачала головой, чувствуя, как губы растягивает довольная улыбка. — Мы найдём способ, как легализовать этого ребёнка!
***
Лучшие идеи всегда приходили в голову Лаймы, и этот раз не стал исключением. Она предложила аферу, и, немного подумав, Люси поняла, что это отличный выход. Суть предложения была в том, чтобы задним числом зарегистрировать заявление в Центр репродукции на воспроизводство и вне очереди протолкнуть его на очередное рассмотрение заявок, которое должно состояться через два дня.
— А потом у нас будут развязаны руки, — Лайма сдула со лба прилипшую прядь и воинственно заявила: — И хрен потом кто что докажет! Ты же рассчитаешь генетическую карту? А твоя старуха подмахнёт её, не глядя, вместе с другими… у тебя же много скопилось? Скажешь, что торопишься к рассмотрению.
Рассчитать карту было делом не быстрым, но Люси была готова и заночевать на работе ради такого. А шефиня действительно подписывала, не вглядываясь в учётные записи кандидатов на оплодотворение. Правда, был ещё один очень острый момент…
— А если это будет мальчик?
Лайма нервно начала грызть кончики волос, задумываясь над новой проблемой. Рождённого мальчика отдавали в семью биологического отца, которого и выбирали на рассмотрении заявок из нескольких вероятных кандидатов. Шанс на то, что Джейк, даже если попадёт в их число, будет одобрен, был катастрофически минимален…
— Будем решать проблемы по мере их поступления. Я уверена, что у нас будет девочка…
Всё-таки Лайма была оптимисткой… и Люси вместе с ней, потому что иначе можно было сойти с ума от различных мыслей. Сейчас, как никогда, она понимала «Матерей без границ», которые не хотели расставаться со своими детьми: Люси ещё никого не родила, но от ощущения потери пересыхало в горле, и непроизвольно сжимались кулаки. Или это виноваты пресловутые гормоны и легкий атавизм, заставляющий идти на поводу инстинктов? Разбираться в этих тонкостях Люси не собиралась, но вот Джейку написать стоило. Он мог подстраховать со своей стороны… всё-таки у него отец — не простой обыватель, и, учитывая его отношения с Джейком, точно захочет следить за внуком… и, может даже, добьётся того, чтобы и он рос в семье.
— Я напишу Джейку!
— Вот так… прямо?
— Нет, конечно! Я постараюсь намекнуть так, чтобы он понял…
— Ты же понимаешь, что кроме него никто и ничего понять не должен?
Люси только покачала головой. Ну не идиотка же она, в самом деле?! Письмо она написала этим же вечером: вежливо-участливое — для Габриэллы Бинс, с которой они познакомились в Варгасе, когда праздновали Новый год, и молоком между строк — ласково-тревожное для Джейка. О своём состоянии она сообщила, приписав, что чувствует себя так же, как Мегги после поездки на остров Матлок. От более существенных намёков она воздержалась, хоть это было и непросто.
— Умница! — похвалила её Лайма, когда прочитала показанный черновик письма: — Здорово запутала! Я так точно ничего не поняла…
Оставалось только надеяться, что Джейк поймёт, что Люси ему хотела сказать, иначе не было смысла так рисковать. А беспокойная Лайма уже расписывала завтрашний день едва ли не по минутам:
— Следующее рассмотрение через месяц, поэтому мы должны всё рассчитать…
По слухам, за одно заседание учёного совета рассматривалось не больше десяти заявлений, но Лайма рассчитывала подвинуть кого-нибудь в очереди.
— Я попрошу Милу, — рассуждала она, — она, конечно, стерва, но она мне должна… и, зная нашу волокиту, не удивится, что я хочу всё ускорить. Заявление я оформляю сама, поэтому без труда найду место в реестре за… когда мы начали с тобой жить вместе?
Лайма сделала в ежедневнике одной ей понятные пометки и строго взглянула на Люси:
— Твоя генетическая карта должна быть у меня не позднее полудня. Мне надо ещё кое-что подготовить, прежде чем пригласить Милу на обед…
— Что именно? — насторожилась Люси.
— Внести данные в реестр, и сложить бумаги так, чтобы всё выглядело естественно.
— Лайма, ты слишком увлекаешься игрой в шпионов. Кто на такое смотрит?
— А ты, дорогая, сильно расслабляешься. Бумаги должны выглядеть так, будто несколько месяцев их перекладывали со стола на стол… и смотри, не перепутай дату!
Переубедить уверенную в чём-то Лайму было невозможно, но Люси и не собиралась спорить. Разве ей трудно подготовить свою карту и подписать её у шефини?
Письмо она отправила вечером, в надежде, что утром оно уже начнёт свой путь к адресату, и улеглась спать, чувствуя себя гораздо лучше, чем накануне. От былой депрессии не осталось и следа, и спала она счастливым сном человека, уверенного в своей правоте.
Рассчитывать карту Люси не стала, решив, что результат не стоит затраченного времени, которого и так не было. Вместо этого она взяла наугад две карты и на их основании сделала что-то похожее на правду. Удобно всё-таки, когда есть вещи, в которых разбираются единицы, и ты всех знаешь в лицо. Милана была слишком ленива, чтобы лезть в чужие расчёты, когда хватало своих, а Таис не делала такого из принципа. И хорошо… очень хорошо!
— Отлично выглядишь, милочка, — поприветствовала её шефиня. — Мне уже звонили из редакции и очень тебя хвалили…
Люси согласно кивала, подсовывая бумаги на подпись. Ей казалось, что когда дело дойдёт до её карты, то старая грымза непременно взглянет на дату, а уже потом и на персональные данные, поэтому отвлекала шефиню, как могла. Она даже описала свой наряд и назвала сумму, оставленную в салоне.
Шефиня поставила последний росчерк и довольно откинулась в кресле.
— А ты очень изменилась за последнее время, моя девочка, — задумчиво начала она. — Очень.
Люси похолодела, лихорадочно соображая, чем могла себя выдать, а эта акула продолжила:
— Раньше ты думала исключительно о работе…
— Я и сейчас…
— Безусловно, сейчас ты об этом думаешь, — отмахнулась шефиня, — но тебя стали интересовать и обычные человеческие вещи…
— Это плохо?
— Это нормально… скажи, дорогая, а вы с Лаймой ещё не думали о ребёнке?
***
Люси вбежала в кабинет Лаймы с чувством, будто за ней гнались. Глупости, конечно, но этот странный разговор с шефиней стоил целой горы нервов, и можно было только надеяться, что Люси всё поняла правильно и не сболтнула лишнего. Лайма сидела за столом, что-то сосредоточенно печатая, и, заметив Люси, оживилась:
— Клади сюда!
Она даже представить не могла, что генетическая карта может быть не подписана… Люси бы такую уверенность!
— Вот…
— Что-то случилась? — Лайма обладала изумительным чутьём на неприятности.
— Шефиня посоветовала мне подумать о ребёнке…
— С-с-сучка… а ты что?
— Сказала, что мы уже давно подали заявление и теперь ждём заключения учёного совета.
— Молодец! А она?
— Пообещала содействовать…
— Это как?
— Может, отпуск даст…
В чём ещё шефиня может посодействовать, Люси не знала, потому что та предпочитала ни во что не вмешиваться и держать нос по ветру. Лайма тоже это понимала, потому только выразительно улыбнулась и перевела взгляд на часы, мол, время. Люси понятливо кивнула и отправилась к себе.
— Ну, я побежала, ты же знаешь, дела…
Теперь оставалось только ждать, и это было самым тяжёлым. До вечера Люси не находила себе места. Работать она не могла, а читать, кроме глянцевого журнала, забытого на её столе Миланой, было нечего. Люси ничуть не удивилась, что это оказался «Голос Разума» — не «Андрогенез» же ей читать? — вот только, увидев на пятом листе фотографию Джейка, бессильно выронила журнал. Не может же быть, чтобы такое делалось специально? Кому Люси может быть интересна? Вчера эти сомнительные репортёрши… сегодня…
Мысль о том, что копают под Джейка, пришла после четверти часа горестных раздумий о собственной никчёмности, и Люси стало по-настоящему страшно. Как далеко готовы зайти его невидимые противники? Сможет ли он выйти из ситуации без потерь? Снова и снова думала она о ребёнке, который возник вопреки всему и своим существованием ставил под удар всех… даже беспечную Лайму. Стоил ли он такого риска? Для себя Люси решила, что стоил, а что сказал бы Джейк? Можно было сколько угодно вспоминать Мэгги и её желание сохранить запретную любовь хоть так, но Люси-то жила в совершенно ином мире. Книжного Ральфа за такое могли лишь лишить сана, а вот…
Люси положила перед собой фотографию Джейка и кончиком пальца погладила его лицо, представляя гладкость кожи и тёплое дыханье. Она зажмурилась и ощутила, как от её прикосновений подрагивают его ресницы, как приоткрываются губы… и, кажется, даже услышала тихий шёпот, в котором угадала своё имя. Люси спрятала лицо в ладонях и изо всех сил постаралась не расплакаться. Она чувствовала себя последней эгоисткой, понимая, что готова на всё, только чтобы защитить нерождённого ребёнка, наплевав, что вероятность того, что он останется с ней, равна 0,51… то есть на целый процент больше половины. Конечно же, она унесла журнал домой, ведь там ещё была интересная статья про андрогенез.
У самого дома Люси заметила Викторию, которая сидела на скамейке и уныло рисовала что-то палочкой на песчаной дорожке.
— Привет!
Девочка встрепенулась и широко разулыбалась, узнавая:
— Привет, Люси, как жизнь?
— Отлично. А у тебя?
— Хорошо… я вот гуляю, — она хитро взглянула на Люси блестящими глазками: — пока мама устраивает личную жизнь.
— А почему ты так решила?
— Разве непонятно? К нам пришла Виолетта, и они с мамой сначала закрылись на кухне и пили вино, а потом сказали, что мне пора гулять…
Казалось, девочка гордится своей любвеобильной мамашей.
— Может, ты ошибаешься? Детям ведь надо гулять…
Виктория снисходительно взглянула на неё:
— Ты как маленькая… что я, не понимаю?
— А маме ты говоришь о своих наблюдениях?
— Ей всё равно не до меня… — девочка печально вздохнула. — Вот когда она устроит свою жизнь, тогда всё будет, как прежде…
— Сама придумала?
— Нет, тётя Вета сказала… мы с ней сейчас разговаривали… она и про тебя спрашивала…
Люси почувствовала, как по спине побежал противный холодок.
— Что она про меня спрашивала?
— Как вы с Лаймой живёте.
— А ты?
— Сказала, что хорошо… вы же хорошо живёте?
Люси могла только кивнуть, а девочка продолжила, заговорщически понижая тон:
— А про то, что ты в лифте целовалась, я не стала рассказывать… потому что когда рассказала про мою вторую маму, всё стало плохо-плохо… а ты хорошая…
— Спасибо… — Люси почувствовала, как её голос дрогнул от слёз.
— Пожалуйста, — серьёзно ответила Виктория. — Пусть это будет наша тайна?
— Пусть будет…
Люси ещё с полчаса посидела рядом с девочкой, пытаясь избавиться от противной дрожи в руках, а потом отвела её в магазин и купила коробку её любимых конфет, опасаясь подумать, что, по сути, пытается подкупить ребёнка, от чьего расположения сейчас зависело многое. Домой она вернулась, когда уже стемнело, проводив Викторию до квартиры, в надежде, что её весёлая мамаша успела устроить личную жизнь, и теперь всё будет хорошо. Люси не стала включать свет, а, забравшись на подоконник, смотрела, как загораются огоньки в окнах домов, и думала о том, что за каждым таким огоньком стоит какая-то история: у кого-то грустная, у кого-то весёлая… и где-то там живёт эта любознательная «тётя Вета», которую, на самом деле, не волнует судьба Люси, просто работа у неё такая… а ещё где-то там далеко живёт Джейк…
— У нас получилось!
Лайма ворвалась в квартиру вихрем и принялась кружиться по комнате, изображая какие-то шаманские пляски, которых Люси никогда не видела, но именно так представляла по книжному описанию.
— Есть ответ?
— Нет! — Лайма на несколько мгновений остановилась, чтобы отдышаться. — Ответа нет, но Мила положит наше дело так, что его будут рассматривать вторым. Она говорит, что к первому обычно придираются, а второе проходит, как по маслу.
— Что ты ей за это пообещала?
— Да какая разница? Я её как-то прикрыла в одном скользком вопросе, поэтому наше дело можно рассматривать как возвращение долга.
— Ага… с процентами.
— А кому сейчас легко?
Легко никому не было, поэтому жалеть малознакомую Милу Люси точно не планировала.
***
Пока шло заседание учёного совета, Люси не находила себе места. Если остальные кандидатки гадали, ребёнок с каким геномом им достанется, то её этот вопрос интересовал в самую последнюю очередь — главное, чтобы разрешили. Тогда можно было имитировать оплодотворение. Здесь им безумно повезло, что они с Лаймой обе работали в центре и обладали необходимыми навыками — Люси была уверена, что ей удастся уговорить девчонок из лаборатории позволить Лайме всё сделать самой. Иногда романтическая чушь была очень полезна... очень!
Лайма зашла к ней в кабинет ближе к вечеру, и по её лицу сразу стало понятно, что произошла катастрофа.
— Ты только не волнуйся, — начала она, отчего отчаянно забилось сердце, — мы обязательно что-нибудь придумаем...
— Что? — прошептала Люси одними губами.
— Вот...
Резолюцию пришлось перечитать несколько раз, прежде чем стал понятен её смысл. «Рекомендовать семье Вайс-Полянски проведение процедуры репродуцирования. Присвоить код генетической программы 21/NDF/344-16. В связи с производственной необходимостью пересмотреть кандидатуру будущей матери. Срочно (!!!) предоставить карту наследственных признаков и пересчитать коды генетической совместимости».
— И что теперь?
— Будем думать...
Лайма ушла, а Люси так и продолжала сидеть за столом, спрятав лицо в ладонях. Что здесь можно придумать? Что?! Отчаяние сменила злость: почему человек не может распоряжаться собственным телом? Почему за неё решают, от кого рожать, кого любить, с кем спать? Когда такое началось? Если принять за данность, что все прочитанные ею книги писались как истории из жизни... неудивительно, что они оказались под запретом!
Наконец этот бесконечный день закончился, и Люси добрела до дома. Сил не оставалось ни на что, но деятельная Лайма влила в неё успокоительные капли и потащила в ванную.
— Я всё придумала, — торжественно сообщила она.
— Что именно?
— Мы ничего делать не будем!
— В каком смысле?
— В самом простом! Смотри, завтра ты быстро рассчитываешь мою карту, и я несу документы на комиссию, где наш вопрос рассматривают вне очереди. Мы получаем разрешение...
— Лайма, остановись! Это ты получаешь разрешение...
— Да какая разница?!
— Как какая? А беременность?
— Я всё придумала! Ты делаешь вид, что толстеешь, начинаешь есть все эти пироженки, чтобы все видели...
— Лайма...
— Слушай дальше! А себе я буду подкладывать подушку... всё больше и больше!
— А наблюдение врачей?
— Проще простого! Я оформляю пропуск, инициалы у нас одинаковые, фамилию быстро берём общую, и первый раз на приём идёшь ты... а дальше как по маслу!
— А клиника?! Рожать по твоему пропуску точно не получится!
— А там мы ещё что-нибудь придумаем!
Беспечности подруги можно было позавидовать...
— А срок? Как его имитировать?
— Ну, не знаю... придумай теперь ты.
— Потому что приборы не обманешь...
— Пф-ф! Обмануть можно хоть кого... а кого нельзя, того — подкупить!
— Лайма, как его подкупишь, он же прибор?!
— Люси, твоя наивность меня удивляет! С приборами работают люди, которые слабы по своей природе...
— Но это же...
— Не страшнее, чем всё остальное! Я читала Кодекс.
— И что?
— Дача взятки должностному лицу грозит лишь повреждением в правах и условным сроком... это фигня! К тому же, её могу дать я как лицо заинтересованное, — Лайма триумфально улыбнулась.
— Но...
— Нужны мне эти права! Они ничего не дают... абсолютно, разве ты этого не поняла?
— А привод в суд?
— За то, чем мы здесь занимаемся, нам положена кара пострашнее...
Что да, то да... Лайма с удовольствием потянулась и приложила к животу скомканное полотенце.
— А мне пойдёт беременность... я ещё ходить буду специально... как утка... даже забавно будет...
— Забавно?
— А что? — невозмутимо фыркнула Лайма. — А когда придёт срок, мы обе возьмём отпуск...
— Ага... и я потом резко похудею...
— А подушки на что? А потом отправим тебя в тренажерный зал и все дела...
— А если это будет мальчик?
Этот вопрос мучил Люси не переставая — было очень обидно идти на такие жертвы, чтобы потом просто отдать ребёнка... и хорошо, если Джейку, а то вообще... кому попало...
— Ты чего? — Лайма опустилась перед ней на пол и, обхватив её колени руками, испуганно заглянула в глаза. — Только не плачь...
Люси сама не заметила, как из глаз потекли слёзы, а это «не плачь» оказалось последней каплей. Она разрыдалась, цепляясь за подругу, трясясь от глупого страха, что останется совсем одна, если та её отпустит. Совсем-совсем... на целой планете...
— Тш-ш... дурочка... не надо... всё будет хорошо...
Лайма лихорадочно капала капли в рюмку и поила Люси, как ребёнка, придерживая голову и целуя в лоб... как мама... которой её тоже когда-то лишили...
— Не бросай меня... пожалуйста...
Сидеть на бортике ванной, вцепившись в него, чтобы не упасть, было неудобно, поэтому Люси не возражала, когда Лайма увела её в спальню и уложила в кровать. Сама она легла рядом и обняла со спины.
— Спи... у тебя был нервный день... завтра ты посчитаешь карту на меня... и всё будет хорошо... у нас будет девочка... — шептала Лайма, перебирая волосы Люси и слегка массируя голову.
Если бы оно и на самом деле было так просто! Но Люси и правда ощущала себя измученной, поэтому заснула, чувствуя тепло Лаймы, ласковую руку в волосах и тихий шёпот, становящийся всё неразборчивее. А ещё она решила написать ещё одно письмо Джейку, с просьбой помочь... если всё-таки родится мальчик.
Письмо Люси написала, сидя на работе, после того как подделала карту Лаймы. Так быстро посчитать её не смог бы никто, но не было выбора — время работало против них. Карту она отнесла сама и долго вежливо кивала болтливой Миле, которая почему-то стала оправдываться и пространно объяснять, почему так получилось. После обеда Люси решила передохнуть, решив, что удачнее времени и не выбрать, села за письмо, где, хоть и иносказательно, изложила суть проблемы. Болтали, что Джейк мечтал о ребёнке, так почему бы ему не встать на учёт в Центре Репродукции, а потом... пользуясь связями... забрать ребёнка? Почему-то она была уверена, что он так и поступит.
Когда через долгих четыре дня Люси увидела белеющий в почтовом ящике конверт, сердце радостно забилось... неужели ответ? Люси, судорожно дёргая, открыла ящик, и ей в руки выпало её же собственное письмо, помеченное бездушным штампом: «Адресат выбыл».
Автор: HelenRad
Бета: мухомурчонок
Размер: макси
Жанр: антиутопия, приключения, романтика, драма
Рейтинг: R
Краткое содержание: в мире с хорошо прописанными правилами жить просто и комфортно, но иногда так хочется нарушить... один разок...
1 частьledira.diary.ru/p210448179.htm
2 частьledira.diary.ru/p210504903.htm
3 частьledira.diary.ru/p210571798.htm
4 частьledira.diary.ru/p210700704.htm
5 частьledira.diary.ru/p210880042.htm
читать дальше***
Люси всегда была реалисткой, поэтому, когда схлынула первое опьянение страстью, задумалась о том, зачем Джейк так рисковал. Она продолжала выводить кончиками пальцев узоры на его груди, закручивая спиралями волоски и прислушиваясь к мерному биению его сердца.
— Джейк, но ты ведь приехал не за этим?
— М-м-м... — он поцеловал её в висок и прошептал: — На такое я и не смел надеяться...
— Но тогда...
— Нам надо договориться о защите... и о способах связи... для экстренных случаев.
— Мы... больше не увидимся? — Люси замерла от ужаса.
— Не говори так... — Джейк прижал её к себе, начиная целовать. — Надо просто выждать время... забывается всё... скандал стихнет...
Как же Люси хотела верить в то, что всё так и будет!
— Нас задержали на проверке... а ещё... у Лаймы из машины исчезло её боа...
Джейк замер, зажмуриваясь, а потом быстро заговорил:
— Ничего страшного... вы с Лаймой просто хотели весело встретить Новый год... вместе... Выпили чуть больше нормы, это бывает, и познакомились на улице с двумя представителями родственного вида. Вы не знали ни кто мы...
— Но мы же с тобой встречались на конференции...
— Чёрт! Хорошо... встречались, ты меня узнала и поэтому согласилась вместе выпить. А потом мы просто шатались по улицам и дурачились...
— Ты про поцелуи?
— Да.
— Кто нас снял?
— Снимали меня. Странно, что не потребовали выкупить скандальные фотографии... но это можно объяснить... понимаешь, мой отец... только из-за него нас пока не трогают... так вот — это просто рычаг давления на него... он слишком ко мне привязан... я... я рос дома...
Признание заставило Джейка зажмуриться и сжать кулаки.
— Все росли дома, — мягко заметила Люси.
— Я не знал интерната, — выдохнул Джейк. — Сначала я подумал, что ты тоже... но понял, что ошибся...
— Это же... невозможно.
— Как видишь, бывают исключения. Отец занимает пост в правительстве, поэтому и закрывали глаза... и библиотека у нас сохранилась тоже поэтому...
Теперь Люси стало понятно, откуда у Джейка запрещённые книги... вовсе это не клад и не мистическая «заброшенная библиотека», о которой шептались перед сном в интернате. Тогда говорили, что за право почитать берётся только одна плата — кровь... какая дешёвка!
— Ты не представляешь, как я им всегда восхищался, и я никогда раньше его не подводил... как сейчас...
— Ты жалеешь? — во рту стало кисло, а в горле пересохло.
Джейк вздохнул:
— Мне жаль, что я его подвёл, но я не жалею... ни о чём. И если бы повернуть время вспять, я бы вновь поступил так же... хотя... нет! Я был бы гораздо осмотрительнее и хитрее, потому что мысль о том, что я не знаю, когда снова увижу тебя — невыносима!
Люси спрятала лицо на груди Джейка, а он принялся перебирать её волосы, массируя затылок.
— Сейчас отец делает всё возможное, чтобы замять эту историю, и мне пришлось пообещать, что я не дам больше повода для сплетен...
— А вместо этого ты приехал ко мне...
Джейк тяжело вздохнул:
— Я — обманщик... но я просто не мог отказаться от встречи с тобой. Когда Дэн придумал, как можно это провернуть, я повёл себя как последний ублюдок... и поехал вместо него. Надеюсь, он когда-нибудь простит... в общем, я хотел сказать, что ты смело можешь всё валить на меня — я точно смогу выкрутиться...
— Меня никто ни о чём не спрашивал...
— Будем надеяться, что и не спросят... но если вдруг что... ты помнишь?
— Встретились на улице, выпили, дурачились?
— Именно в таком порядке, — улыбнулся Джейк. — И ничего больше не было...
— Как скажешь...
— Только не старайся меня выгородить! Помни — со мной не случиться ничего страшного, поэтому вали всё на меня: вёл себя вызывающе... невоспитанно... нагло...
Пальцы Джейка покружили около уха Люси, мимолётно огладили шею и замерли, накрыв грудь.
— М-м-м... в это нетрудно поверить... — Люси заскользила рукой по плоскому животу, опускаясь всё ниже и ниже.
Джейк гортанно застонал, когда она задела ладонью его член и толкнулся навстречу ласкающей руке.
— Издержки индивидуального воспитания... — пробормотал он, укладывая Люси на себя и принимаясь целовать: — Я просто нуждаюсь в твёрдой руке... так... да... ещё...
Люси уже научилась понимать, какие прикосновения ему наиболее приятны, и теряла голову оттого, как Джейк выражал свой восторг. Конечно же, одних прикосновений тут же стало катастрофически мало, тем более что о следующей встрече можно было только мечтать...
Потом они снова расслабленно целовались, и Люси старалась не прислушиваться к противному тиканью часов, которые словно намекали, что время на исходе.
— Габриэлла Биннс.
— Что? — встрепенулась Люси.
— Её зовут Габриэлла Бинс.
— Кого?
— Женщину, которая будет передавать письма. Она живёт в Варгасе, и ей далеко за восемьдесят.
— Но... как?
— Вы познакомились с ней, когда отмечали Новый год, обменялись адресами и пообещали писать. Но из-за последних событий ты забыла об этом уговоре. А Габриэлла очень одинока, поэтому решила написать тебе сама.
— И что?
— Когда ты получишь от неё письмо, ты можешь даже забыть его на службе, и уж точно расскажешь об этой милой старушке. Главное, чтобы ты не забыла после подержать его над пламенем свечи.
— И что случится?
— Увидишь, — улыбнулся Джейк. — И я уверен, что для ответа тебе обязательно понадобиться молоко...
— И если я напишу письмо для тебя, то...
— Она мне его передаст. Что бы ни случилось. И твоя переписка со старой женщиной не будет вызывать подозрений...
Отчего-то сразу стало легче дышать.
***
Люси казалось, что стоит им вылезти из постели, как всё немедленно изменится... и точно не в лучшую сторону. И в то же время она понимала, что их время подходит к концу.
— Джейк, а как тебе удалось... это провернуть?
— Некоторые вещи тебе лучше не знать. Считай, что я заплатил.
— И дорого? — встревожилась Люси.
— Ты дороже...
Джейк снова прижал её к себе, будто она собиралась вырваться... наивный. Они опять начали целоваться, хоть уже и без прежней сжигающей дотла страсти — её сменила тихая нежность, и это было не менее удивительно. Люси никогда не думала, что сможет настолько захотеть раствориться в другом человеке. Мысли о неминуемом и скором расставании приносили физическую боль. Люси даже подумала, что легче бы было сейчас умереть, будучи совершенно счастливой, чем жить, не зная, когда в следующий раз удастся увидеть друг друга. Она тут же обругала себя за такое упадническое настроение — возможность для встречи всегда можно найти, и Джейк тому яркое доказательство.
— Знаешь, а я уже начинаю любить Габриэллу Бинс. По-моему, она отличная старушка, — улыбнулась Люси.
— Ты даже не представляешь, насколько...
Постель всё-таки пришлось оставить — Люси хотелось покормить Джейка, который просто обязан быть голодным, — да и Лайма должна была скоро появиться. Конечно, подругу трудно было чем-то смутить, но в этой ситуации скорее было неловко самой Люси: выставлять отношения на публику она точно не собиралась. Даже если это подруга...
На кухне Люси только успела подойти к плите, как Джейк прижался к её спине и замер, устраивая голову у неё на плече. Так их и застала Лайма, которая вихрем влетела в квартиру. Увидев Джейка, она мгновенно остановилась и ошарашено уставилась на него:
— А ты крут! Такого я даже представить не могла... а я-то волнуюсь, как вы, бедолаги, в холодной машине... на стоянке...
— Я придумала кое-что получше, — выглянула из-за Джейка Люси.
— Ты?! — Лайма налила в стакан воду и выпила одним глотком. — Серьезно? Ты же всегда говорила, что правила нужны для удобной и спокойной жизни, и их нарушают только идиоты.
Джейк с интересом взглянул на Люси, но она только невозмутимо повела плечом:
— Не всем нужен покой.
— Но ты же раньше всегда... — начала Лайма, очень любившая поспорить и указать оппоненту на ошибки.
— Раньше! — отрезала Люси. — Теперь нет.
Во взгляде Лаймы промелькнуло восхищение, которое она быстро скрыла за обычной язвительностью.
— Чего только не бывает... даже чудеса случаются.
Люси хотела достойно ответить, но Джейк отвлёк её, отняв чайник и поцеловав в ладонь. Лёгкой зависти во взгляде Лаймы хватило, чтобы почувствовать себя отмщённой, а Джейк принялся заваривать чай, хозяйничая на чужой кухне, как дома. В холодильнике не оказалось никакой серьёзной еды, только закуски, но Джейк заверил, что сыр с мёдом и орехами — его самое любимое блюдо к чаю... вместе с яблоком, нарезанным тонкими ломтиками. Беседа за столом протекала непринуждённо, словно они частенько так собирались, чтобы попить чай. Даже агрессивное кокетство Лаймы не раздражало, быть может, потому, что Джейк совершенно равнодушно реагировал на её чары, и она очень быстро прекратила облизывать губы и смеяться, запрокидывая голову, чтобы продемонстрировать безупречную шею.
Провожать Джейка Люси пошла сама. Он без возражений надел парик и дал накрасить себе губы. Лайма лишь поцокала языком, выражая восхищение, и пожелала удачи.
До стоянки они дошли без приключений, встретив только подслеповатую соседку. Наверное, эта была та самая удача. Люси изо всех сил старалась не расплакаться, но всё равно предательские слёзы нет-нет да срывались вниз. На стоянке тоже никого не было — все уже вернулись по домам, и никому и в голову не приходило задерживаться здесь дольше необходимого.
— Люси... — Джейк обнял её за плечи и прижал к себе. — Я обязательно вернусь к тебе, но я не знаю, когда... просто жди! Всё будет хорошо.
Будет... обязательно будет! Сейчас, как никогда прежде, Люси хотела верить в сказки. В любые: глупые, волшебные, неправдоподобные... но только чтобы со счастливым концом. Жаль, что жизнь — не сказка. Они целовались отчаянно и самозабвенно, наплевав на все нормы, правила и порядки. И у этого поцелуя был горький привкус обречённости. Джейк зажмурился и замер, задерживая дыханье, и Люси поняла, что время их встречи вышло. Как же ей хотелось завыть в голос, зарыдать и броситься Джейку на шею в глупой попытке удержать, но вместо этого она смотрела, как он выкатывает из-за огромного «Маршала» черного «Ягуара» с посеребрённой выхлопной трубой и потёртым кожаным сиденьем.
— Всё будет хорошо, Люси. Жди! — он бросил ей парик и, вытерев остатки помады тыльной стороной ладони, вскинул руку в победном жесте: — Я вернусь!
Рёв двигателя уже давно стих, а Люси всё никак не могла отойти от кирпичной стены, цепляясь за неё, чтобы выстоять и не опуститься на колени, как того хотелось. Она будет ждать... будет непременно, только вот разум упорно отказывался верить в хорошее, а безупречная фантазия давала сбой, не представляя, чем хорошим это всё может закончиться. Домой она вернулась, не помня как, и, отперев дверь, долго стояла в прихожей, пытаясь унять слёзы. Лайма, наверное, услышала скрежет ключа, потому что вышла, не дожидаясь, пока Люси решиться идти дальше. Она крепко обняла её и, прижимая к себе, прошептала:
— Как же я тебе завидую!
***
Люси казалось, что должно хватить одного взгляда, чтобы понять, насколько её изменило произошедшее. Тем удивительнее было то, что абсолютно никто ничего не замечал: ни на следующий день на службе, ни встреченные у дома соседки. Даже продавщица магазина, которая всегда находила время, чтобы поболтать с Люси, ничего не сказала. Неужели они не видят? Сама Люси была уверена, что заметила бы разницу, если бы речь шла о любой соседке. Хотя... глазастая соседская девочка при встрече хитро улыбалась, и начинало казаться, что она всё поняла. Обнадёживало только то, что для полиции нравов ребёнок — не свидетель.
— А где твоя подружка? — в карих глазах девочки искрилось любопытство.
— Лайма? — Люси продолжала надеяться, что её подругу можно не запомнить.
— Нет, другая... с которой любовь...
— Её зовут Лайма, — Люси показалось, что её голос дрогнул.
— Тоже Лайма? — девчонка забавно округлила глаза.
— Она одна Лайма.
— Не-а! Их две! Я же видела... и вы целовались... — она понизила голос до шёпота: — Это называется измена?
Люси тяжело вздохнула:
— Нет. Это называется любовь.
— Понятно... — девчонка подошла поближе и вскарабкалась на подоконнике, явно собираясь продолжить разговор.
Надо было бы всё это прекратить, но у Люси не оказалось сил, чтобы просто уйти. Она сама не понимала, чего больше хочет — убедиться, что её тайна никому не известна, или поговорить о Джейке... пусть и так. Хотя можно попробовать ещё убедить ребёнка молчать об увиденном...
— Ты хочешь узнать что-то ещё? — осторожно поинтересовалась Люси.
— Да, — девочка серьёзно кивнула. — А когда любовь, измен не бывает?
— Наверное, нет...
— Ты не зна-а-аешь?
— Я не уверена.
— Моя мама ушла от второй мамы из-за измены... она её теперь ненавидит... а она мне конфеты приносит, когда никто не видит, — девочка печально вздохнула. — Я скучаю по ней...
— А мама не разрешает вам встречаться?
— Нет, — она сердито нахмурилась: — Ненавижу измены!
Люси легко смогла представить себя на месте мамы этой девочки, потому что от мыслей, что Джейк может быть с кем-то другим, не только портилось настроение, но и появлялись фантазии об убийстве соперницы или соперника, от которых теплело в груди и выравнивалось сбившееся дыханье. И она бы тогда точно не позволила своей дочери...
— Я тоже! — выдохнула Люси. Тему надо было срочно менять. — А тебя как зовут?
— Виктория... в честь победы.
— Над чем? — рассеянно поинтересовалась Люси, всё ещё переживая воображаемую измену Джейка.
— Над всем. В честь победы над всем... а ты же Люси?
— Да... это я.
— Приятно было познакомиться, — девочка улыбнулась и свистящим шёпотом добавила: — И поболтать.
Оказалось, у неё нет двух передних зубов... такая смешная...
Люси зашла домой и, почувствовав, что не держат ноги, упала на кровать. Надо было взглянуть правде в глаза — депрессия, от которой постоянно предостерегала Лайма, всё-таки до неё добралась. Апатия... отсутствие аппетита... внезапное желание поплакать... но к психотерапевту она всё равно не пойдёт! А то потом не отмоешься... Лайму же после такого визита отстранили от работы с «живым материалом»... что поделать, если существуют жёсткие циркуляры, предписывающие «порядок реакции на жалобу»? Люси достала книгу и попыталась сосредоточиться на чтении. Получалось отвратительно, и не было спасения от тоскливых мыслей. Скорее бы пришла Лайма.
— Привет, крошка! Всё киснешь?
— Развлекаюсь... — буркнула Люси.
Настроение стало ещё хуже, потому что видеть жизнерадостную Лайму оказалось невыносимо. Она разве не скучает по Дэну и не думает о том, чем он занимается?
— Ты чего это? Что-то случилось?
— Всё хорошо...
— Пойдём чай пить: я пироженки купила.
— Нет аппетита.
— Твои любимые... миндальные, у мадам Пинс... — искушающе понизила голос Лайма.
— Всё равно не хочу.
— А ты случайно не заболела?
— Случайно, нет. Ты мне мешаешь читать, — Люси больше всего хотелось остаться одной.
Лайма ушла на кухню, где принялась нарочито громко шуршать и стучать посудой, действуя на нервы. Люси зажала уши ладонями и, устроив книгу на коленях, попыталась продраться через знакомые буквы. Однако вместо ожидаемого эффекта успокоения её начали одолевать ревнивые мысли о Джейке. Где он сейчас? С кем? Да и вообще... чем расплатился за прошлый визит и с кем...
— А я сегодня видела Ральфа! — прокричала из кухни Лайма.
— Не понимаю, почему мне это должно быть интересно...
— Он спрашивал про тебя, и передавал привет.
— Надеюсь, ты посоветовала, куда ему засунуть этот привет?
— Невоспитанная девчонка! — Лайма снова заглянула в комнату. — Он приглашает нас с тобой в ресторан. Завтра вечером.
— Зачем?
— Ему нравится наше общество.
Люси ощутила, как по спине пробежал неприятный холодок.
— Может, без меня?
— Чего это? — искренне удивилась Лайма. — Он же забавный...
— Меня тошнит от его забав. Я до сих пор с ужасом представляю, что стало с теми молодыми мамашами-идиотками.
— Брось! — отмахнулась Лайма. — Побеседовали пару-тройку раз, объяснили, что это нехорошо, и отпустили восвояси.
— А дети?
— А дети вырастут! Как все! Не лучше и не хуже других.
Люси стало очень обидно.
— А ты знаешь, что не случилось бы ничего страшного? Может, наоборот, стало бы больше счастливых людей? Тебе не приходило в голову, что можно и по-другому?
— Заткнись! — Лайма смерила Люси злым взглядом и выразительно оглядела решётку вентиляции, намекая на прослушивание.
— Кому мы нужны?
— Успокойся и замолчи!
Но успокаиваться и молчать — последнее, чего хотела Люси. Она отшвырнула в сторону книгу, не задумываясь о помявшихся страницах, и помчалась за ушедшей Лаймой. О! Ей было что сказать.
— В близких отношениях между родителями и детьми нет ничего отвратительного! Нет! И животного тоже нет! Ты знаешь, что Джейк...
Люси понимала, что нарушила табу, но это же не повод хватать её и зажимать рот рукой? Конечно, она её укусила! А когда Лайма надавала пощёчин, советуя прийти в чувство, наконец-то дала волю слезам. Всё было просто отвратительно... и Люси ещё никогда не было так себя жалко...
***
Депрессия накрыла Люси, как пуховое одеяло, мягко и надёжно, не оставляя никаких шансов выбраться — ей просто не хотелось. Она лелеяла свою хандру, придумывая новые и новые причины, чтобы как можно реже выбираться из кровати, и если бы не дурацкая работа, то, наверное, впала бы в спячку. Спать ей хотелось постоянно, и она даже иногда закрывалась в своём кабинете, сворачивала пальто и дремала, устроив на нём голову.
Люси снился Джейк... задумчивый, улыбающийся, серьёзный, грустный, тревожный... и при этом любящий её... всегда-всегда. И во снах им никогда не надо было расставаться больше, чем на несколько часов. Наверное, поэтому все книги, которые теперь тесно ассоциировались с ним, рождали бурю разнообразных эмоций и часто читались через пелену слёз. Люси вообще стала очень плаксивой, и когда она принялась рыдать над задушенной Селли птичкой, Лайма не выдержала:
— Твой ПМС затянулся! Сколько можно?!
Люси взглянула на календарь и зарыдала громче, теперь уже из-за жалости к себе:
— У меня от тоски даже цикл нарушился...
Лайма замерла, а потом по-кошачьи бесцеремонно забралась на кровать Люси и, тревожно глядя на неё, вытащила из-под одеяла и поволокла в ванную. Там она включила воду и зашептала:
— Вы предохранялись?
— В смысле? — не поняла Люси.
— Так... — Лайма побледнела. — Только не говори мне, что ты нуб в вопросах беременности.
— С ума сошла? Забыла, где я работаю?
— В Репродуктивном Центре можно работать, и не задумываясь о контрацепции... колбочки, пробирки, цитограммы — всё стерильно.
До Люси начал доходить смысл сказанного Лаймой.
— Но это же противоестественно!
— Да ну! А в твоих книгах беременели тоже под присмотром бригады медиков?
— Это же просто... истории...
Лайма лишь выразительно приподняла бровь. Ещё бы! Пару месяцев назад, когда зашла речь о книжных историях, Люси доказывала жизненность описываемого... но такого просто не может быть! Оказывается, последние слова Люси шептала, прикрывая ладонью рот. Она вдруг почувствовала невероятную слабость и присела на бортик ванной, глядя, как изгибаются ярко-красные губы Лаймы, выплёвывая фатальное:
— Почему же не может?
Люси вдруг затошнило, и головная боль тяжестью осела в затылке и сдавила виски.
— Может, всё-таки обойдётся?
— Может, и обойдётся... сможешь достать тест?
— Да... но это глупость какая-то... так не бывает!
Лайма просто обняла её за плечи и прижала к себе:
— Не затягивай. Если всё-таки да, то нам надо будет решить, что с этим делать.
Спала Люси плохо, отчего наутро выглядела, как больная сова: круги под глазами делали тоскливый взгляд птичьим, а волосы напоминали всклокоченные перья. Конечно же, шефиня захотела её увидеть именно в это утро.
— Плохо выглядишь, деточка, — рассеянно сказала она.
— Никак не могу понять, в чём я ошибаюсь, — выдала Люси заранее заготовленный ответ.
— Не бережёшь ты себя... а на завтра у тебя назначена съёмка для «Голоса разума».
Сердце Люси на миг замерло, чтобы потом забиться от безумной надежды увидеть Джейка. Она почувствовала, что краснеет.
— Я завтра постараюсь... — залепетала она.
— Уж постарайся. Ты понравилась читателям, и редакцию забросали письмами... я дам тебе опросник... — шефиня опустила очки на кончик носа и принялась перебирать бумаги на столе. — Где же он? Ах, да... Леонела, принеси мне тот лист!
Люси показалось, что шефиня подмигнула селектору. «Тот лист»... надо же! Леонела принесла тоненькую белую папку и положила её на начальственный стол. Листков в папке было больше одного... это что, надо выучить?
— Ознакомься, дорогая. Твоим интервью заинтересовались там, — шефиня выразительно подняла взгляд, — поэтому, кроме вопросов, имиджмейкеры компании поработали над ответами, которые подходят образу молодого учёного.
В общем-то, это была обычная практика, но Люси никогда не нравилось говорить по написанному кем-то: однажды на конференции она забыла слова и почувствовала себя полной идиоткой. Но кто бы ей позволил нарушить правила игры?
— Я всё сделаю, — Люси вымученно улыбнулась.
— Я даже не сомневаюсь, но мне бы хотелось, чтобы ты привела себя в порядок и посетила салон. Считай это приказом.
— Когда?
— Уйдёшь после обеда. Всё успеешь.
Успеть, действительно, надо было всё, и в первую очередь добыть этот чёртов тест. Впрочем, Люси везло. Она придумала предлог, чтобы навестить лабораторию, и даже довольно легко отвлекла лаборантку, чьего имени никак не могла запомнить. Тесты никогда не были материалами строгой отчётности, поэтому хранились в обычном шкафу, ключ из которого всегда торчал в замке. Хватило всего пары мгновений, чтобы из пачки тестов вытащить три и, быстро сунув их в карман, закрыть шкаф. Сердце, правда, колотилось, как ненормальное, но это была такая мелочь... теперь можно и в салон!
Вечером посвежевшая и похорошевшая Люси — так, по крайней мере, считала Лайма — с ужасом пялилась на результаты теста, понимая, что произошла катастрофа.
— Но как?!
Лайма только намекающе приподняла бровь, а Люси от отчаяния швырнула в стену любимую кружку, некстати оказавшуюся под рукой. Ей надо было выговориться, и лучше ванной комнаты в квартире не было места. Люси без слов отправилась в «переговорную», а Лайма пошла следом. Всё-таки она соображала быстро и хорошо.
— Что будем делать?
Подруги сидели бок о бок на бортике ванной. Люси уныло смотрела в зеркало, наблюдая за Лаймой, которая, когда думала, становилась очень подвижной. Она кусала ногти, грызла кончики волос, чесала нос и бровь, закатывала глаза, а потом сводила их к носу.
— Значит, так... нам нужен врач.
— Зачем?
— Твой плод не лабораторного происхождения и, стало быть, не вписывается в программу здорового потомства...
— Но он здоров!
— Где результаты генетической совместимости родителей? Где карта наследственных признаков? Где номер правительственной программы?
Люси зажмурилась. Отрицать очевидное она не могла, но можно было хотя бы оттянуть время принятия решения.
— Давай отложим решение до завтра?
— А почему не на неделю? — фыркнула Лайма.
— Завтра я увижу Джейка...
***
У катастрофы был вкус зелёного чая и сладковатый запах фруктов... ну и, конечно, мятных успокаивающих капель — куда же без них?
— Он не пришёл? — который раз спрашивала Лайма.
— Нет! Пришёл, но не он...
— Но почему?
Если бы Люси знала... для неё было огромным потрясением, когда в холле к ней подошла неприятная девица и представилась корреспондентом «Голоса Разума». Люси от удивления чуть не спросила, где Джейк, но вовремя прикусила язык. Тут же подошла вторая девица и принялась тараторить, чтобы Люси не волновалась, и что всё будет хорошо. Она и оказалась репортёром. Люси завели в небольшую комнату, где уже было всё готово для съёмки. Она заученно отвечала на вопросы, повинуясь правилам игры, и улыбалась, когда просили.
По ощущениям Люси съёмка закончилась только к вечеру, однако часы показывали, что прошёл всего час, заставляя усомниться в своей точности. Очень хотелось пить и умыться, но когда Люси услышала: «Шеф будет недоволен», уйти она уже не могла.
— Ой, а скажите, ваш шеф тот самый Джейк Селливан? — она даже пальцы скрестила, чтобы её посчитали просто восторженной дурочкой.
Девицы переглянулись, а потом та из них, что была репортёром, с интересом уставилась на Люси:
— А скажите, это правда, что он лично вас снимал?
— Да... а что...
— Теперь он так редко берёт в руки камеру, что это удивительно.
— А...
— Вам удалось с ним поговорить?
Девица, наверное, была хорошим репортёром: она не давала Люси вставить слово, кроме как подтвердить или отвергнуть её предположения, а вопросы сыпались из неё как из рога изобилия.
— Вам он понравился?
Стоп! Разговаривать на личные темы Люси точно не собиралась и, перехватив инициативу, ответила заученной фразой из интервью про их любовь с Лаймой, «горячую, как пламя и вечную, как небо». Девица заткнулась, и в её взгляде мелькнула тень уважения. Пользуясь мгновением передышки, Люси решительно отодвинула своих интервьюеров и покинула комнату, сжимая губы от злости на саму себя — она чуть было не подставилась сама и не утянула за собой Джейка. Теперь она почти не сомневалась, что девицы, если даже и служили в «Голосе Разума», зарплату получали в Синем доме.
До вечера Люси продержалась исключительно на упрямстве и злости, вспышки которой заставляли сжиматься зубы так, что к вечеру заболели челюсти. Хорошо, что Лайма была дома и молча потянула её на кухню, где уже заварила чай и накапала успокоительного в маленькую рюмку. Сначала показалось, что успокоительное действует, а потом Лайма просто сунула в руки большую кружку с чаем и подтолкнула Люси в сторону ванной, где внимательно выслушала рассказ о съёмке.
— Почему не появился Джейк? — Лайма ритмично барабанила пальцами по бортику ванной. — А что он тебе пишет?
— Откуда...
— Пишет, значит, — довольно усмехнулась Лайма. — Прости, но я верила, что вы найдёте способ.
Вот ведь зараза! Но злиться на Лайму всё равно не получалось, а та деловито продолжила:
— Надеюсь, ты сжигаешь письма, иначе...
Письма Люси не сжигала, сентиментально перечитывая их на ночь, все два, но сейчас ей действительно стало страшно. Нашла, когда расслабляться под одеялом! Она решительно вышла из ванной и достала из-под матраса аккуратно сложенные листки, которые бросила в стоящую на тумбочке вазочку и, внутренне содрогаясь, поднесла зажигалку. Вжик! И все её мечты и фантазии подёрнулись пеплом. Так было надо! Лайма сунула в ладонь какую-то рюмку, и от запаха мяты стало больно дышать.
— Пей!
Люси осушила рюмку и, закусив губу, вернулась в ванную. Они ещё не договорили.
— Что ты собираешься делать? — Лайма выглядела гораздо бледнее, чем обычно, но была спокойна.
— Ничего.
— В каком смысле?
— Ты поняла.
— Но это же... безумие!
— Пусть.
— Это ты сейчас так говоришь, но через несколько месяцев твоего состояния будет не скрыть... и ребёнок... это же не котёнок!
Люси сжала пальцами виски и устало взглянула на подругу. Она могла только согласиться:
— Не котёнок.
— Ты понимаешь, что это преступление?
— Понимаю.
— Это немыслимо! — небрежным жестом Лайма взлохматила свои волосы и тихо сказала: — Есть другой выход.
— Возможно...
— Точно есть... четыре года назад я попадала в такую ситуацию.
Люси потрясённо выдохнула.
— И молчала?!
— Я не могла... ты бы тогда точно не поняла... а я понимаю! И я знаю, что ты сейчас чувствуешь! И ты не представляешь, чего мне стоило найти нужного человека! это было... — Лайма задохнулась и замолчала.
Люси обняла подругу, прижимая к плечу её голову:
— Дурочка... бедная моя дурочка... я бы поняла... подумала бы и поняла... и тебе не было бы так...
Лайма дёрнула плечом и тихо прошептала:
— Если бы я тебе рассказала, то ты бы точно не попала во всё это... но я-то так встряла только потому, что напилась и забыла о контрацепции... мне и в голову не приходило, что ты можешь о таком не думать... ты же такая предусмотрительная... и благоразумная... и не напиваешься...
Лайма почему-то всегда считала себя старшей и ответственной за жизнь Люси — что в детстве, что сейчас, и даже не возникало мысли, что может быть иначе... вот только эти взаимные признания сделали их внезапно равными, и Люси поняла, это будет только её решение... а ещё, что Лайма поддержит её в любом случае. Почему-то от этого стало чуть легче.
— Я не жалею ни о чём: ни о том, что у меня было с Джейком, ни о том... что так вышло, — голос Люси дрожал, но сознание было совершенно ясным. — И я хочу сама распоряжаться своим телом!
— А я о чём? — Лайма высвободилась от объятий.— Я отведу тебя к врачу... и, может быть, получиться обойтись только фармакологическими методами. Я просто долго искала и затянула...
— Нет! — Люси покачала головой, чувствуя, как губы растягивает довольная улыбка. — Мы найдём способ, как легализовать этого ребёнка!
***
Лучшие идеи всегда приходили в голову Лаймы, и этот раз не стал исключением. Она предложила аферу, и, немного подумав, Люси поняла, что это отличный выход. Суть предложения была в том, чтобы задним числом зарегистрировать заявление в Центр репродукции на воспроизводство и вне очереди протолкнуть его на очередное рассмотрение заявок, которое должно состояться через два дня.
— А потом у нас будут развязаны руки, — Лайма сдула со лба прилипшую прядь и воинственно заявила: — И хрен потом кто что докажет! Ты же рассчитаешь генетическую карту? А твоя старуха подмахнёт её, не глядя, вместе с другими… у тебя же много скопилось? Скажешь, что торопишься к рассмотрению.
Рассчитать карту было делом не быстрым, но Люси была готова и заночевать на работе ради такого. А шефиня действительно подписывала, не вглядываясь в учётные записи кандидатов на оплодотворение. Правда, был ещё один очень острый момент…
— А если это будет мальчик?
Лайма нервно начала грызть кончики волос, задумываясь над новой проблемой. Рождённого мальчика отдавали в семью биологического отца, которого и выбирали на рассмотрении заявок из нескольких вероятных кандидатов. Шанс на то, что Джейк, даже если попадёт в их число, будет одобрен, был катастрофически минимален…
— Будем решать проблемы по мере их поступления. Я уверена, что у нас будет девочка…
Всё-таки Лайма была оптимисткой… и Люси вместе с ней, потому что иначе можно было сойти с ума от различных мыслей. Сейчас, как никогда, она понимала «Матерей без границ», которые не хотели расставаться со своими детьми: Люси ещё никого не родила, но от ощущения потери пересыхало в горле, и непроизвольно сжимались кулаки. Или это виноваты пресловутые гормоны и легкий атавизм, заставляющий идти на поводу инстинктов? Разбираться в этих тонкостях Люси не собиралась, но вот Джейку написать стоило. Он мог подстраховать со своей стороны… всё-таки у него отец — не простой обыватель, и, учитывая его отношения с Джейком, точно захочет следить за внуком… и, может даже, добьётся того, чтобы и он рос в семье.
— Я напишу Джейку!
— Вот так… прямо?
— Нет, конечно! Я постараюсь намекнуть так, чтобы он понял…
— Ты же понимаешь, что кроме него никто и ничего понять не должен?
Люси только покачала головой. Ну не идиотка же она, в самом деле?! Письмо она написала этим же вечером: вежливо-участливое — для Габриэллы Бинс, с которой они познакомились в Варгасе, когда праздновали Новый год, и молоком между строк — ласково-тревожное для Джейка. О своём состоянии она сообщила, приписав, что чувствует себя так же, как Мегги после поездки на остров Матлок. От более существенных намёков она воздержалась, хоть это было и непросто.
— Умница! — похвалила её Лайма, когда прочитала показанный черновик письма: — Здорово запутала! Я так точно ничего не поняла…
Оставалось только надеяться, что Джейк поймёт, что Люси ему хотела сказать, иначе не было смысла так рисковать. А беспокойная Лайма уже расписывала завтрашний день едва ли не по минутам:
— Следующее рассмотрение через месяц, поэтому мы должны всё рассчитать…
По слухам, за одно заседание учёного совета рассматривалось не больше десяти заявлений, но Лайма рассчитывала подвинуть кого-нибудь в очереди.
— Я попрошу Милу, — рассуждала она, — она, конечно, стерва, но она мне должна… и, зная нашу волокиту, не удивится, что я хочу всё ускорить. Заявление я оформляю сама, поэтому без труда найду место в реестре за… когда мы начали с тобой жить вместе?
Лайма сделала в ежедневнике одной ей понятные пометки и строго взглянула на Люси:
— Твоя генетическая карта должна быть у меня не позднее полудня. Мне надо ещё кое-что подготовить, прежде чем пригласить Милу на обед…
— Что именно? — насторожилась Люси.
— Внести данные в реестр, и сложить бумаги так, чтобы всё выглядело естественно.
— Лайма, ты слишком увлекаешься игрой в шпионов. Кто на такое смотрит?
— А ты, дорогая, сильно расслабляешься. Бумаги должны выглядеть так, будто несколько месяцев их перекладывали со стола на стол… и смотри, не перепутай дату!
Переубедить уверенную в чём-то Лайму было невозможно, но Люси и не собиралась спорить. Разве ей трудно подготовить свою карту и подписать её у шефини?
Письмо она отправила вечером, в надежде, что утром оно уже начнёт свой путь к адресату, и улеглась спать, чувствуя себя гораздо лучше, чем накануне. От былой депрессии не осталось и следа, и спала она счастливым сном человека, уверенного в своей правоте.
Рассчитывать карту Люси не стала, решив, что результат не стоит затраченного времени, которого и так не было. Вместо этого она взяла наугад две карты и на их основании сделала что-то похожее на правду. Удобно всё-таки, когда есть вещи, в которых разбираются единицы, и ты всех знаешь в лицо. Милана была слишком ленива, чтобы лезть в чужие расчёты, когда хватало своих, а Таис не делала такого из принципа. И хорошо… очень хорошо!
— Отлично выглядишь, милочка, — поприветствовала её шефиня. — Мне уже звонили из редакции и очень тебя хвалили…
Люси согласно кивала, подсовывая бумаги на подпись. Ей казалось, что когда дело дойдёт до её карты, то старая грымза непременно взглянет на дату, а уже потом и на персональные данные, поэтому отвлекала шефиню, как могла. Она даже описала свой наряд и назвала сумму, оставленную в салоне.
Шефиня поставила последний росчерк и довольно откинулась в кресле.
— А ты очень изменилась за последнее время, моя девочка, — задумчиво начала она. — Очень.
Люси похолодела, лихорадочно соображая, чем могла себя выдать, а эта акула продолжила:
— Раньше ты думала исключительно о работе…
— Я и сейчас…
— Безусловно, сейчас ты об этом думаешь, — отмахнулась шефиня, — но тебя стали интересовать и обычные человеческие вещи…
— Это плохо?
— Это нормально… скажи, дорогая, а вы с Лаймой ещё не думали о ребёнке?
***
Люси вбежала в кабинет Лаймы с чувством, будто за ней гнались. Глупости, конечно, но этот странный разговор с шефиней стоил целой горы нервов, и можно было только надеяться, что Люси всё поняла правильно и не сболтнула лишнего. Лайма сидела за столом, что-то сосредоточенно печатая, и, заметив Люси, оживилась:
— Клади сюда!
Она даже представить не могла, что генетическая карта может быть не подписана… Люси бы такую уверенность!
— Вот…
— Что-то случилась? — Лайма обладала изумительным чутьём на неприятности.
— Шефиня посоветовала мне подумать о ребёнке…
— С-с-сучка… а ты что?
— Сказала, что мы уже давно подали заявление и теперь ждём заключения учёного совета.
— Молодец! А она?
— Пообещала содействовать…
— Это как?
— Может, отпуск даст…
В чём ещё шефиня может посодействовать, Люси не знала, потому что та предпочитала ни во что не вмешиваться и держать нос по ветру. Лайма тоже это понимала, потому только выразительно улыбнулась и перевела взгляд на часы, мол, время. Люси понятливо кивнула и отправилась к себе.
— Ну, я побежала, ты же знаешь, дела…
Теперь оставалось только ждать, и это было самым тяжёлым. До вечера Люси не находила себе места. Работать она не могла, а читать, кроме глянцевого журнала, забытого на её столе Миланой, было нечего. Люси ничуть не удивилась, что это оказался «Голос Разума» — не «Андрогенез» же ей читать? — вот только, увидев на пятом листе фотографию Джейка, бессильно выронила журнал. Не может же быть, чтобы такое делалось специально? Кому Люси может быть интересна? Вчера эти сомнительные репортёрши… сегодня…
Мысль о том, что копают под Джейка, пришла после четверти часа горестных раздумий о собственной никчёмности, и Люси стало по-настоящему страшно. Как далеко готовы зайти его невидимые противники? Сможет ли он выйти из ситуации без потерь? Снова и снова думала она о ребёнке, который возник вопреки всему и своим существованием ставил под удар всех… даже беспечную Лайму. Стоил ли он такого риска? Для себя Люси решила, что стоил, а что сказал бы Джейк? Можно было сколько угодно вспоминать Мэгги и её желание сохранить запретную любовь хоть так, но Люси-то жила в совершенно ином мире. Книжного Ральфа за такое могли лишь лишить сана, а вот…
Люси положила перед собой фотографию Джейка и кончиком пальца погладила его лицо, представляя гладкость кожи и тёплое дыханье. Она зажмурилась и ощутила, как от её прикосновений подрагивают его ресницы, как приоткрываются губы… и, кажется, даже услышала тихий шёпот, в котором угадала своё имя. Люси спрятала лицо в ладонях и изо всех сил постаралась не расплакаться. Она чувствовала себя последней эгоисткой, понимая, что готова на всё, только чтобы защитить нерождённого ребёнка, наплевав, что вероятность того, что он останется с ней, равна 0,51… то есть на целый процент больше половины. Конечно же, она унесла журнал домой, ведь там ещё была интересная статья про андрогенез.
У самого дома Люси заметила Викторию, которая сидела на скамейке и уныло рисовала что-то палочкой на песчаной дорожке.
— Привет!
Девочка встрепенулась и широко разулыбалась, узнавая:
— Привет, Люси, как жизнь?
— Отлично. А у тебя?
— Хорошо… я вот гуляю, — она хитро взглянула на Люси блестящими глазками: — пока мама устраивает личную жизнь.
— А почему ты так решила?
— Разве непонятно? К нам пришла Виолетта, и они с мамой сначала закрылись на кухне и пили вино, а потом сказали, что мне пора гулять…
Казалось, девочка гордится своей любвеобильной мамашей.
— Может, ты ошибаешься? Детям ведь надо гулять…
Виктория снисходительно взглянула на неё:
— Ты как маленькая… что я, не понимаю?
— А маме ты говоришь о своих наблюдениях?
— Ей всё равно не до меня… — девочка печально вздохнула. — Вот когда она устроит свою жизнь, тогда всё будет, как прежде…
— Сама придумала?
— Нет, тётя Вета сказала… мы с ней сейчас разговаривали… она и про тебя спрашивала…
Люси почувствовала, как по спине побежал противный холодок.
— Что она про меня спрашивала?
— Как вы с Лаймой живёте.
— А ты?
— Сказала, что хорошо… вы же хорошо живёте?
Люси могла только кивнуть, а девочка продолжила, заговорщически понижая тон:
— А про то, что ты в лифте целовалась, я не стала рассказывать… потому что когда рассказала про мою вторую маму, всё стало плохо-плохо… а ты хорошая…
— Спасибо… — Люси почувствовала, как её голос дрогнул от слёз.
— Пожалуйста, — серьёзно ответила Виктория. — Пусть это будет наша тайна?
— Пусть будет…
Люси ещё с полчаса посидела рядом с девочкой, пытаясь избавиться от противной дрожи в руках, а потом отвела её в магазин и купила коробку её любимых конфет, опасаясь подумать, что, по сути, пытается подкупить ребёнка, от чьего расположения сейчас зависело многое. Домой она вернулась, когда уже стемнело, проводив Викторию до квартиры, в надежде, что её весёлая мамаша успела устроить личную жизнь, и теперь всё будет хорошо. Люси не стала включать свет, а, забравшись на подоконник, смотрела, как загораются огоньки в окнах домов, и думала о том, что за каждым таким огоньком стоит какая-то история: у кого-то грустная, у кого-то весёлая… и где-то там живёт эта любознательная «тётя Вета», которую, на самом деле, не волнует судьба Люси, просто работа у неё такая… а ещё где-то там далеко живёт Джейк…
— У нас получилось!
Лайма ворвалась в квартиру вихрем и принялась кружиться по комнате, изображая какие-то шаманские пляски, которых Люси никогда не видела, но именно так представляла по книжному описанию.
— Есть ответ?
— Нет! — Лайма на несколько мгновений остановилась, чтобы отдышаться. — Ответа нет, но Мила положит наше дело так, что его будут рассматривать вторым. Она говорит, что к первому обычно придираются, а второе проходит, как по маслу.
— Что ты ей за это пообещала?
— Да какая разница? Я её как-то прикрыла в одном скользком вопросе, поэтому наше дело можно рассматривать как возвращение долга.
— Ага… с процентами.
— А кому сейчас легко?
Легко никому не было, поэтому жалеть малознакомую Милу Люси точно не планировала.
***
Пока шло заседание учёного совета, Люси не находила себе места. Если остальные кандидатки гадали, ребёнок с каким геномом им достанется, то её этот вопрос интересовал в самую последнюю очередь — главное, чтобы разрешили. Тогда можно было имитировать оплодотворение. Здесь им безумно повезло, что они с Лаймой обе работали в центре и обладали необходимыми навыками — Люси была уверена, что ей удастся уговорить девчонок из лаборатории позволить Лайме всё сделать самой. Иногда романтическая чушь была очень полезна... очень!
Лайма зашла к ней в кабинет ближе к вечеру, и по её лицу сразу стало понятно, что произошла катастрофа.
— Ты только не волнуйся, — начала она, отчего отчаянно забилось сердце, — мы обязательно что-нибудь придумаем...
— Что? — прошептала Люси одними губами.
— Вот...
Резолюцию пришлось перечитать несколько раз, прежде чем стал понятен её смысл. «Рекомендовать семье Вайс-Полянски проведение процедуры репродуцирования. Присвоить код генетической программы 21/NDF/344-16. В связи с производственной необходимостью пересмотреть кандидатуру будущей матери. Срочно (!!!) предоставить карту наследственных признаков и пересчитать коды генетической совместимости».
— И что теперь?
— Будем думать...
Лайма ушла, а Люси так и продолжала сидеть за столом, спрятав лицо в ладонях. Что здесь можно придумать? Что?! Отчаяние сменила злость: почему человек не может распоряжаться собственным телом? Почему за неё решают, от кого рожать, кого любить, с кем спать? Когда такое началось? Если принять за данность, что все прочитанные ею книги писались как истории из жизни... неудивительно, что они оказались под запретом!
Наконец этот бесконечный день закончился, и Люси добрела до дома. Сил не оставалось ни на что, но деятельная Лайма влила в неё успокоительные капли и потащила в ванную.
— Я всё придумала, — торжественно сообщила она.
— Что именно?
— Мы ничего делать не будем!
— В каком смысле?
— В самом простом! Смотри, завтра ты быстро рассчитываешь мою карту, и я несу документы на комиссию, где наш вопрос рассматривают вне очереди. Мы получаем разрешение...
— Лайма, остановись! Это ты получаешь разрешение...
— Да какая разница?!
— Как какая? А беременность?
— Я всё придумала! Ты делаешь вид, что толстеешь, начинаешь есть все эти пироженки, чтобы все видели...
— Лайма...
— Слушай дальше! А себе я буду подкладывать подушку... всё больше и больше!
— А наблюдение врачей?
— Проще простого! Я оформляю пропуск, инициалы у нас одинаковые, фамилию быстро берём общую, и первый раз на приём идёшь ты... а дальше как по маслу!
— А клиника?! Рожать по твоему пропуску точно не получится!
— А там мы ещё что-нибудь придумаем!
Беспечности подруги можно было позавидовать...
— А срок? Как его имитировать?
— Ну, не знаю... придумай теперь ты.
— Потому что приборы не обманешь...
— Пф-ф! Обмануть можно хоть кого... а кого нельзя, того — подкупить!
— Лайма, как его подкупишь, он же прибор?!
— Люси, твоя наивность меня удивляет! С приборами работают люди, которые слабы по своей природе...
— Но это же...
— Не страшнее, чем всё остальное! Я читала Кодекс.
— И что?
— Дача взятки должностному лицу грозит лишь повреждением в правах и условным сроком... это фигня! К тому же, её могу дать я как лицо заинтересованное, — Лайма триумфально улыбнулась.
— Но...
— Нужны мне эти права! Они ничего не дают... абсолютно, разве ты этого не поняла?
— А привод в суд?
— За то, чем мы здесь занимаемся, нам положена кара пострашнее...
Что да, то да... Лайма с удовольствием потянулась и приложила к животу скомканное полотенце.
— А мне пойдёт беременность... я ещё ходить буду специально... как утка... даже забавно будет...
— Забавно?
— А что? — невозмутимо фыркнула Лайма. — А когда придёт срок, мы обе возьмём отпуск...
— Ага... и я потом резко похудею...
— А подушки на что? А потом отправим тебя в тренажерный зал и все дела...
— А если это будет мальчик?
Этот вопрос мучил Люси не переставая — было очень обидно идти на такие жертвы, чтобы потом просто отдать ребёнка... и хорошо, если Джейку, а то вообще... кому попало...
— Ты чего? — Лайма опустилась перед ней на пол и, обхватив её колени руками, испуганно заглянула в глаза. — Только не плачь...
Люси сама не заметила, как из глаз потекли слёзы, а это «не плачь» оказалось последней каплей. Она разрыдалась, цепляясь за подругу, трясясь от глупого страха, что останется совсем одна, если та её отпустит. Совсем-совсем... на целой планете...
— Тш-ш... дурочка... не надо... всё будет хорошо...
Лайма лихорадочно капала капли в рюмку и поила Люси, как ребёнка, придерживая голову и целуя в лоб... как мама... которой её тоже когда-то лишили...
— Не бросай меня... пожалуйста...
Сидеть на бортике ванной, вцепившись в него, чтобы не упасть, было неудобно, поэтому Люси не возражала, когда Лайма увела её в спальню и уложила в кровать. Сама она легла рядом и обняла со спины.
— Спи... у тебя был нервный день... завтра ты посчитаешь карту на меня... и всё будет хорошо... у нас будет девочка... — шептала Лайма, перебирая волосы Люси и слегка массируя голову.
Если бы оно и на самом деле было так просто! Но Люси и правда ощущала себя измученной, поэтому заснула, чувствуя тепло Лаймы, ласковую руку в волосах и тихий шёпот, становящийся всё неразборчивее. А ещё она решила написать ещё одно письмо Джейку, с просьбой помочь... если всё-таки родится мальчик.
Письмо Люси написала, сидя на работе, после того как подделала карту Лаймы. Так быстро посчитать её не смог бы никто, но не было выбора — время работало против них. Карту она отнесла сама и долго вежливо кивала болтливой Миле, которая почему-то стала оправдываться и пространно объяснять, почему так получилось. После обеда Люси решила передохнуть, решив, что удачнее времени и не выбрать, села за письмо, где, хоть и иносказательно, изложила суть проблемы. Болтали, что Джейк мечтал о ребёнке, так почему бы ему не встать на учёт в Центре Репродукции, а потом... пользуясь связями... забрать ребёнка? Почему-то она была уверена, что он так и поступит.
Когда через долгих четыре дня Люси увидела белеющий в почтовом ящике конверт, сердце радостно забилось... неужели ответ? Люси, судорожно дёргая, открыла ящик, и ей в руки выпало её же собственное письмо, помеченное бездушным штампом: «Адресат выбыл».
@темы: Оридж
-
-
17.01.2017 в 11:30Блин, мне еще страшнее за девчонок! Неплохо придумала Лайма, но блин, как же это все ненадежно.
И что же там с Джейком((( Кошмар-кошмар!
Спасибо за продолжение, оно страшное и прекрасное....
-
-
17.01.2017 в 12:03